Смерть стоит за дверью - Страница 41

Пока я перевязывала мужу руку, он поведал очередную историю, как у этих идиотов из «Хоум депо» закончились все запасы мульчи, и осталось два последних мешка, и тут появился какой-то кретин, один из ублюдков, что сидят за рулем «вольво», и стал претендовать на злополучные мешки. Оказывается, муж вскочил с постели ни свет ни заря и, даже не приняв душ, отправился в проливной дождь в магазин покупать мульчу! Мужчины затеяли словесную перепалку, а потом подрались прямо в магазине, где продается все необходимое для садоводства.

– Хорошо, что продавцы пригрозили позвать полицию, а то я бы покалечил эту скотину. Думаю, он отделался сломанным носом, – закончил рассказ Рэнди и поморщился, когда я приложила к щеке смоченную в спирте марлю.

– Возможно, придется наложить швы, – заметила я, открывая вторую упаковку перевязочных материалов. Рана на щеке оказалась очень глубокой и не переставала кровоточить. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и протянула бинты мужу. – Давай прикладывай их сам. Если ты не можешь сдерживать гнев, то, наверное, нужно…

– Нужно что? – ледяным голосом осведомился Рэнди, забирая у меня из рук бинты. – Что мне нужно?

– Думаю, тебе надо посоветоваться с соответствующим специалистом.

Презрительно хмыкнув, он направился к зеркалу в прихожей и стал прикладывать к ране влажные бинты.

– Какая ты неинтересная. Я знаю наизусть все, что ты скажешь, – с возмущением отчеканил муж. – Мне пришлось вступить в драку, затеянную каким-то идиотом. Я всего лишь защищался, а ты, не разобравшись, обвиняешь меня. Я не допущу, чтобы всякий недоносок из магазина учил меня жизни, и не позволю тебе командовать и унижать меня дома.

– Рэнди, ведь у нас теперь есть ребенок. – Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно и спокойно. – Что, если сюда придет полиция? Вдруг продавцы из «Хоум депо» записали твой номерной знак и тебе предъявят обвинение в нападении на человека?

– Говорю же, что драку затеял не я!

– Полиция далеко не всегда вдается в такие тонкости. Что, если у служащих из «Хоум депо» будут из-за тебя неприятности на работе и они захотят отомстить? Если о твоей выходке узнают, то при очередном сокращении воспользуются любым предлогом, чтобы от тебя избавиться. Ты не подумал, что можешь стать первым кандидатом на увольнение? Сейчас, когда я ничего не зарабатываю и нужно кормить ребенка и содержать дом, ты не имеешь права остаться без работы или нарываться на неприятности с законом. Больше мне нечего сказать. – Я прекрасно понимала всю глупость своих доводов, тем более что вся история с дракой была полной чушью, но остановиться не могла, потому что тогда в голову полезут страшные мысли.

Муж бросил на меня сердитый взгляд и, вздохнув, пробормотал:

– Обалдеть можно от твоих фантазий. Я пошел в мастерскую.

Я слышала, как громко хлопнула задняя дверь, и пошла в кухню. Подойдя к окну, я наблюдала за Рэнди, который шел к мастерской. Дождь немного утих, но он снова промок до нитки, пока возился с ключами у входа в свой «рабочий кабинет». Наконец он нашел нужный ключ, открыл замок и, оглянувшись на дом, направился в мастерскую. Бинты скрывали лицо мужа, и я не видела его глаз, но была абсолютно уверена: он меня заметил.

Потом я снова поднялась в детскую и долго сидела у кроватки Хейдена, гладя сына по пухлым щечкам и мягким младенческим волосам, а он внимательно смотрел на меня глазами своего отца. Не знаю, сколько времени мы так просидели.

4

Рэнди вернулся, когда почти стемнело. Мы молча сидели в маленькой комнате на цокольном этаже и с безучастным видом жевали остывшую пиццу. Потом я сказала, что хочу посмотреть десятичасовые новости и узнать прогноз погоды на завтра. Если день выдастся ясным, утром можно погулять с Хейденом в парке. Пусть малыш подышит свежим воздухом. Рэнди завелся с полуоборота и заявил, что хочет смотреть бейсбол. Не припомню, чтобы он раньше проявлял интерес к спорту. Я решила, что он просто вредничает и хочет отомстить мне за любопытство или робкую попытку осудить его поведение. Не знаю, какие мысли посетили мужа, пока я обрабатывала его раны. Спорить не было сил, и, взяв тарелку, я поднялась в спальню и включила телевизор.

Главной новостью дня, о которой говорили на всех каналах, было зверское убийство школьницы Дафни Снайдер. Полиция не сообщала подробности, но на отснятой пленке я сразу узнала парк, куда собиралась утром на прогулку с Хейденом. Камера мельком скользнула по качелям и гимнастическим снарядам «джунгли», по скамейкам возле площадки для игры в софтбол и остановилась на группе репортеров, которые показывали на безобразное серое строение у них за спиной, где нашли тело девушки. Я сама не раз заходила в этот туалет и мысленно представила немытые кафельные стены и заросшие грязью световые люки, из-за которых у посетителей, поднимающихся с унитаза, создавалось впечатление, что они находятся глубоко под водой. Как жутко умирать в таком заброшенном месте! Потом на экране появилась фотография Дафни, сделанная во время школьного бала прошлой весной, и диктор стал рассказывать о ее короткой жизни. С фотографии смотрела хорошенькая девушка с густыми каштановыми волосами, уложенными в прическу для вечернего торжества и покрытыми лаком, хотя они смотрелись бы не хуже, завяжи их Дафни в обычный «конский хвост». Наверное, Дафни любила веселые компании. На ее добродушном лице застыла печальная улыбка, как будто девушка догадывалась о своей страшной судьбе. А может быть, в тот вечер ее парень выпил лишнего и огорчил несносным поведением. Теперь уже никто этого не узнает.