Смерть стоит за дверью - Страница 31

– Удивляет ли вас, что мистер Докери недавно снова занялся изучением вашего дела, чтобы закончить работу, которую начал еще во время судебного процесса, а шесть недель назад он пропал, и семья объявила его в розыск?

Я чувствовала, как вытягивается мое лицо, на котором застыл объектив камеры.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – заикаясь, ответила я и, несмотря на то что мое изумление было абсолютно искренним, по взгляду Маклин поняла, что проигрываю. – С какой стати он снова взялся об этом писать, когда прошло столько лет? – спросила я вслух.

Кэролайн изо всех сил пыталась привлечь мое внимание, делая жест рукой, как будто хотела перерезать себе горло. Это означало, что мне нужно немедленно замолчать.

– Не знаю, – ответила Маклин. – Мы сами узнали об этом совсем недавно, когда изучали факты для сегодняшнего интервью. Мы позвонили мистеру Притчету и спросили, не связывался ли с ним Докери. Мистер Притчет утверждает, что нет, но предполагает, что всплыла какая-то новая информация, которая и заинтересовала мистера Докери.

– Не имею представления, что все это значит, – ответила я, стараясь собраться с мыслями.

Маклин изобразила недоумение.

– Возможно. Докери тоже вас выследил. Его родственники заявляют, что ведется расследование, но в течение нескольких недель им не сообщили ничего нового. Женщина явно хотела, чтобы я сорвалась и допустила какой-нибудь промах, но я только молча кивала.

В конце интервью Маклин поинтересовалась, каким образом последние события влияют на моего сына.

– Что ж, мы получили возможность узнать, кого можно считать настоящими друзьями, – ответила я. – Но я стараюсь не втягивать сына в эту историю.

Маклин согласилась, что мы имеем такое право. Оператор отключил оборудование и стал собираться. Дженнифер наклонилась через стол и погладила мою руку, сказав напоследок, что у нее самой есть маленькая дочь и она вырежет из интервью последний вопрос.

– Докери, – раздраженно повторил Дуэйн, словно это имя было ругательством. Съемочная группа уехала, и мы остались сидеть втроем среди терракотовых вазонов с экзотическими растениями. Он взглянул на жену. – Мы должны провести дополнительное расследование. – Мистер Роу обратился ко мне: – Так, значит, он не пытался с вами связаться?

– Да я и думать о нем забыла. – Мне страшно хотелось закурить, и за неимением лучшего я даже подумывала свернуть в трубочку пальмовый лист и зажечь его. – А сейчас мне нужно идти. Я должна быть дома, когда сын вернется из школы.

Кэролайн выглядела удрученной.

– Позвольте мне заехать за вами, чтобы вместе провести уик-энд. Все расходы за мой счет, – обратилась она ко мне. – Обещаю составить вам хорошую компанию, и мы, разумеется, не станем копаться в этом дерьме. Просто позволим себе расслабиться. Я даже заплачу за няню для вашего сына.

Должна признаться, предложение Кэролайн пришлось мне по душе, и я уже открыла рот, чтобы согла2ситься, но вместо этого стала рассказывать о записке, которую Чарльз Притчет оставил на ветровом стекле моей машины. Потом я заговорила об убитой девушке из штата Теннесси.

– Знаете, ребята, я и вправду до смерти перепугана и страшно боюсь за сына, – сказала я напоследок глухим от волнения голосом.

Глава 10

Я чувствовала, как внутри бьется крошечное сердечко малыша.

Лежа в кровати с книгой в мягкой обложке в одной руке, я прижимала другую к выпуклому животу, где зародилась хрупкая новая жизнь, движения которой временами ошеломляли быстротой, но чаще представляли собой равномерный, приглушенный шум. Пульс бился за двоих, и за последние шесть месяцев я к этому привыкла. Именно о таких ощущениях я много раз слышала от беременных женщин. Как объяснить восхитительное чувство, казавшееся неуместным И нелепым на фоне отекших ног, бесконечных болей в спине и общего нетерпения? Его нельзя ни понять, ни объяснить, можно только пережить самой. Когда я брала руку Рэнди и клала себе на живот, чтобы он почувствовал, как бьется сердце ребенка, он начинал говорить обычные в таких случаях банальности, но я понимала, что его пугают перемены, происходящие у меня внутри. Иногда я даже думала, что, как ни странно, он их не принимает. Ладонь мужа всегда была потной, и стоило мне отпустить руку, он сразу убирал ее с живота.

Удивительное чувство единения с крошечным существом, которое безраздельно принадлежит мне и в то же время ведет свою собственную жизнь, помогло избавиться от замкнутости. Временами казалось, что мое сердце готово выпрыгнуть наружу от переполнявшего счастья, но потом безоблачная радость вдруг сменялась беспричинной паникой, становилось трудно дышать, а сердце трепыхалось, словно пойманная в силки птичка. Я старалась дышать ровно и глубоко, как учит методика Ламаза, убеждая себя, что волнение может навредить ребенку.

В тот вечер меня охватили тревога и раздражение. Ведь человек привыкает ко всему, даже если речь идет о таинстве формирования новой жизни. Кроме того, Рэнди, готовясь ко сну, шумел гораздо больше, чем обычно. Муж закрыл дверь в ванную, но я слышала, как он расплескивает воду, и мысленно представила лужи на линолеуме, на которых можно легко поскользнуться, что в моем положении очень опасно. Рэнди шумно прополоскал рот, дважды ополоснулся сам, сбил мыльницу, которую тут же принялся устанавливать на место, громко чертыхаясь.

После того как я бросила работу, распорядок дня в корне изменился. Привычка засиживаться допоздна сильно беспокоила нас обоих. Я никак не могла улечься спать и часами бродила по дому, а утром спала почти до полудня. Меня непреодолимо влекло в магазины, где я покупала вещи для будущего ребенка, перекладывала их дома с места на место и часто возвращала обратно в магазин. Ничего не нравилось, и все вызывало раздражение. За последние два месяца стены в спальне перекрашивались дважды, так как я не могла выбрать между светло-голубым и цветом морской волны. В руководствах по уходу за младенцами не было единого мнения по поводу того, какой именно цвет наилучшим образом стимулирует работу детского мозга.