Смерть стоит за дверью - Страница 12

Вот тогда и пришла мысль поведать Хейдену величайшую ложь во имя спасения. Она стала венцом огромной горы, образовавшейся из мелких обманов, в которые я впутала сына. Пришлось приложить все усилия, чтобы скрыть от него правду, потому что мой мальчик уже достаточно взрослый и часто задает неожиданные вопросы, на которые невозможно найти ответ.

3

Во вторник утром, когда я пришла на работу, все сослуживцы старались смотреть мимо меня. Привычная обстановка изменилась в одно мгновение. Длинные ряды кабинок вдруг приобрели сходство с одиночными камерами для заключенных, в приглушенных телефонных звонках слышался сигнал тревоги, а нескончаемый стук пальцев по клавишам напоминал гомон огромной птичьей стаи.

Прошлый вечер я провела дома. Хейден не сказал ничего необычного, и из этого следовало, что представители прессы еще до него не добрались. Я честно хотела объяснить ему создавшуюся ситуацию, но даже не сумела подобрать нужных слов, чтобы начать разговор. Уложив сына спать раньше обычного, я приняла таблетку ксанакса, улеглась в постель и включила телевизор. Смотреть каналы, по которым передают местные новости, не хотелось, так как было страшно увидеть там себя.

Глядя на сослуживцев, которые боялись встретиться со мной взглядами, я поняла, что им известна мок история. На девять часов было назначено собрание отдела, но без четверти девять шеф пригласил меня к себе в кабинет. Джим Пендергаст – довольно привлекательный и очень приличный мужчина, который вот уже несколько лет как развелся с женой. Он не раз деликатно, без тени навязчивости, намекал, что готов к более близким отношениям, но мне и в голову не приходило завести роман на работе. И вовсе не потому, что я долгое время ни с кем не встречалась. Года через два после нашего переезда в Кэри был период, когда я попробовала посещать различные мероприятия для одиноких людей, но всегда чувствовала себя там абсолютной дурой. Мужчины, которых я встречала, либо наводили тоску, либо пугали, а возможность познакомиться через Интернет просто приводила в ужас. С тех пор прошло четыре года, и я больше не предпринимала попыток завязать какие-либо знакомства. Хейден занимал основную часть моего времени, и сознание того, что он получает необходимую заботу и внимание, приносило удовлетворение и служило оправданием для бесконечно долгих ночей, проведенных без сна. Я убеждала себя, что вовсе не тоскую по миру романтических отношений с его радостями и разочарованиями, без которых могу прекрасно обойтись без ощутимого ущерба для себя. Если бы я все же рискнула броситься в водоворот любви, Джим оказался бы одним из первых в списке потенциальных кандидатов. Да нет, пожалуй, первым и единственным. Он родом из этих мест, и я обожаю его акцент и хоккейный жаргон. Порой он кажется чудаковатым, и я почему-то испытываю перед ним чувство вины. Джима вечно нет на рабочем месте, он уделяет много времени тринадцатилетнему сыну, который не может учиться в обычной школе из-за какой-то болезни, перенесенной в детстве. До сих пор не могу вспомнить ее название, и это еще больше усиливает чувство вины.

Кроме Джима, в кабинете была еще одна сотрудница, одна из тех безупречно одетых девиц, что всего несколько лет назад закончили колледж. Девушка представилась как Сьюзен Мейерс и, пожимая протянутую руку, я удивилась, какая она бархатистая и прохладная. У меня самой с наступлением зимы руки становятся шершавыми и покрываются трещинами, а сейчас январь подходит к концу.

Джим предложил мне сесть.

– Кажется, я знаю, о чем пойдет речь, – начала я разговор.

Многозначительно приподняв брови, Джим взял со стола утренний выпуск «Ньюс энд обсервер».

– Вы уже прочли? – спросил он.

Я отрицательно покачала головой, и он протянул мне газету.

Я не обратила внимания на заголовок во всю ширину газетной полосы, но саму статью поместили на первой странице, прямо под фотографией солдат, возвращающихся в Форт-Брэгг после очередных учений за пределами страны. Снимок, который прилагался к статье, сделали вчера днем. Я уже успела сесть в машину и старалась закрыть лицо от назойливого репортера, вид у меня был несчастный и виноватый. Наконец мой взгляд упал на заголовок: «Бывшая жена серийного убийцы живет в районе Треугольника», а чуть ниже, более мелкими буквами: «У некоторых возникают сомнения по поводу того, что ей было известно и когда именно она это узнала». Только сейчас я почувствовала, как сильно дрожат руки, держащие проклятую газету.

– Наверное, вам надо несколько минут, чтобы прочесть статью? – обратилась ко мне Сьюзен Мейерс.

– Думаю, мне понятна суть дела, – ответила я и положила газету Джиму на стол, а потом машинальным движением пригладила юбку.

– Насколько мне известно, вчера они приходили сюда и искали вас, – заметил Джим.

– Джим, я ничего не сообщила вам, потому что хотела вычеркнуть эту главу из своей жизни. Простите, если я доставила кому-то неприятности.

Сьюзен Мейерс начала что-то говорить, но Джим ее резко оборвал.

– И не думайте извиняться передо мной. Вы работаете здесь более пяти лет, и за все это время к вам нет никаких претензий. Вы постоянно оказываете неоценимую помощь лично мне и всей нашей компании, в которой для вас всегда найдется место. Если руководство вздумает возражать, я встану за вас горой. Но этот тип… – Джим брезгливо отшвырнул газету в сторону. – Этот Притчет. Похоже, он преследует какую-то цель. Я предлагаю вам взять неделю отпуска и уехать из города. Пусть шумиха уляжется. Очень скоро у людей появятся другие темы, чтобы почесать языки.